Прокофьев Игорь. Уфа 2003. (pia29@rb.ru)
…Попал ко мне этот экземпляр с, довольно типичного, последнего пристанища такого рода аппаратуры – дачи родственников. Год выпуска 1948. Не знаю сколько еще таких осталось в Уфе, возможно этот последний. Вид он представлял весьма плачевный.
Использовали его в качестве приступки для лестницы, что для корпуса сделанного из гнутой тонкой фанеры было весьма противопоказано. Вот в таком раздавленном виде этот антиквариат сделанный в середине прошлого века был спасен он неминуемой гибели. Ну что ж, оставалось запастись терпением, временем , взять в руки инструмент и почувствовать себя настоящим реставратором.
В наш век пластмассовых "дутиков", трудоемкая технология создания корпуса этого послевоенного приемника вызвала у меня чувство уважения и восхищения. Деревянный арочный каркас, придающий жесткость корпусу из гнутой фанеры, сложная многослойная конструкция передней панели. Все это скреплено столярным клеем и точеными (!?) шурупами. Чем то это напоминает конструкцию деревянных музыкальных инструментов. Конечно использование фанеры было продиктовано удешевлением и технологичностью конструкции в условиях массового ( по тем временам) производства. Время более безжалостно к фанере, чем к любому другому деревянному материалу. Фанера выхолащивается, рассыхается и начинает со временем расслаиваться. Экземпляр который попал ко мне в полной мере страдал от таких проблем. Вынув из корпуса шасси я начал работу по спасению этого своеобразного фанерного зодчества.
После избавления от паутины и полувековой пыли пришлось удалить остатки столярного клея которым обильно были скреплены элементы корпуса. Несмотря на то, что внешние наплывы клея рассохлись и легко соскребались, разобрать клеевые соединения не удалось. После вычищения и ошкуривания корпуса последовала пропитка корпуса в два этапа. Сначала специальным составом для сохранения дерева от дальнейшего разрушения и следом олифой. Выхолощенная фанера просто на глазах впитала несколько слоев олифы. В результате обработки при постукивании о корпус раздавался уже не трухлявый гул, а нормальный деревянный стук. Дальше в дело вступила госпожа эпоксидка. Были промазаны все швы, пропитаны и сформованы расслоившиеся края фанерного корпуса, зашпаклеваны сколы, вклеены, сделанные заново, некоторые детали.
После полного высыхания и выравнивания поверхностей я воссоздал первозданный внешний вид корпуса. Деревянные элементы передней панели покрываются черной нитроэмалью в несколько слоев. Потертости на деревянном шпоне, украшающем фасад приемника, тонируются и все покрывается глянцевым лаком. Корпус, как и в оригинале, оклеивается черной глянцевой самоклейкой. Истлевшую ткань прикрывающую динамик необходимо было тоже заменить. Мне пришлось обегать все магазины тканей в городе, что бы убедиться, что ни чего похожего уже давно не ткут. Неожиданно выход нашелся в области тканей для обивки мебели. Рисунок и текстура были подобраны. Смущала, конечно более высокая плотность ткани и какое то резиноподобное покрытие на обороте. Покрытие удалось частично смыть ацетоном, аккуратно, обильно намоченной тряпочкой и только напротив динамика. Высокая плотность ткани , как оказалось, практически не повлияла на звук.
Вот дошла очередь и до железа. Чистка шасси оказалось не простой задачей. Пыль, скопившаяся за не один десяток лет, превратилась в плотный войлок на поверхности, хорошо закрепленный местами, вытекшим из какого то довоенного конденсатора, электролитом. После подбора реактивов для чистки выбор остановился на очищенном бензине с последующей доводкой очень агрессивным средством для чистки унитазов. Все делалось очень аккуратно, чтобы не залить ламповые панельки и не повредить катушки, и подстроечные конденсаторы.
Все электролиты были заменены на новые. Провода я менять не стал, хотя от времени изоляция высохла и местами растрескалась. Меня удивило с какой легкостью эти старые провода залуживались. С аппаратурой годков эдак начала семидесятых такие вещи делаются порой с большим трудом. Поскольку лет двадцать ни кто уже не слышал звуки из этого приемника я решил его включить и оценить степень запущенности электрической части.
Вставив в панельки родные лампы (все шестидесятых годов, видимо через 10-15 лет после начала работы пришлось заменить весь комплект) я щелкнул выключателем и … он заработал. Не просто включился, он работал! На всех диапазонах. Это был просто подарок, в лучшем случае я ожидал гробового молчания. Удивительно за несколько десятков лет службы и последующих годов сурового хранения настройки контуров и режимы работы ламп не ушли за пределы потери работоспособности приемника. Еще один повод для слов благодарности далеким мастерам сороковых. Конечно некоторые лампы придется заменить, но это только повод для дальнейшей увлекательной охоты за раритетными радиодеталями и радости обретения очередного антиквариата от электроники.
И вот наконец торжественный момент, обновленный, почищенный и отреставрированный приемник въезжает в новый сияющий глянцем корпус. Прикручиваем ручки, что остались.
Вот он улыбается подсветкой шкалы и радостно таращит зеленый глаз позируя для фотокамеры. Семья поначалу тихо роптавшая на очередной мой проект, дескать вот опять хлам какой то до помойки не донес – домой приволок, сдалась, признав очарованье старого раритета. Приемнику было позволено занять почетное место в квартире.
Послесловие.
В последнее время я замечаю за собой особый трепет при встрече со старыми вещами, носителями духа своего времени, будь это старый ламповый радиоприемник или древний комод с резьбой на ящичках и точеными колоннами по бокам. Возможно с возрастом приходит переоценка ценностей, возможно это свойство мировоззрения некоторых людей (и моего тоже), а может быть это просто естественная реакция на наступление идеологии потребления и постепенного ухода души из взаимоотношений людей и как следствие из вещей, которые они делают, на все эти евростандарты с надписями – мейд ин чайна енд тайваня. Вещи, живущие долго с людьми, приобретают душу и чем старее вещь тем острее это чувствуется. Вещи умеют быть благодарными, разными способами, но это так, я не раз убеждался в этом на своем опыте. Любовь и уважение проявленная к какому нибудь предмету (не путать с потребительской жаждой) порой бывает вознаграждено. Поэтому когда я почувствовал слова благодарности которые застенчиво бормотал старый приемник на почетном месте в моей комнате, я не удивился, испытав только чувство настоящей радости творца. С новым рождением.
Комментарии